Как рассуждал бы серьезный ученый? Единственный случай мог быть случайностью, ошибкой, погрешностью. Вот только… Даже тысяча подтверждений не доказывают, что теория верна. Зато хотя бы одного опровержения или противоречия достаточно, чтобы понять, что теория ошибочна. Значит, мы что-то понимаем неправильно.

В чем же ошибка? Мы считали так: прибор — открывает — канал — в наши — воспоминания. Всего пять слов. И каждое из них может оказаться предателем.

Не прибор? Но явление возникает не когда угодно, а только когда мы используем эту штуковину. Не открывает? Возможно. Но что тогда? Приоткрывает дверь? Запускает нас? Это не меняет сути. Не то.

Не канал? Здесь уж совсем вряд ли. Идет физический обмен данными. Стоп! А данные-то у нас записались? Торик судорожно посмотрел на экран. Да, все в порядке, вот новый файл, двоичный, какие-то данные там есть. Обрабатывать их мы все равно не умеем, значит, пока просто сохраним на будущее.

Не наши? Интересно. А что, если это не наши воспоминания? «А вдруг я окажусь не в своем уме, а в чужом, например, в Мэри-Эннином?» — спрашивала себя Алиса. Тоже не сходится. Пусть это воспоминания не Торика, а кого угодно другого — кота, бабушки, соседа, летящего мимо сокола — неважно, все равно никто из них не смог бы увидеть в доме дыру, которой там никогда не было!

Не воспоминания? По спине пробежал знакомый холодок чуйки.

А что тогда? Здесь может работать более сложный механизм. Скажем, не только воспоминания, но и… что-то еще? Очень похожее на сны. Что-то гибридное, между реальными воспоминаниями и иллюзорными фантазиями, в которые окунают нас сновидения.

Спину снова тронул холодок. «Сердце, тронутое холодком…» Истина где-то рядом? Впереди ждут новые открытия? Кто знает, что еще можно найти в погружениях, если научиться лучше ими управлять, тоньше слышать свой мозг или… с чем там мы взаимодействуем?

Это надо было с кем-то обсудить. С кем-то уже знакомым с расстановкой сил. С кем-то близким по духу. Пожалуй, пора позвонить Стручку. Пусть в прошлый раз они поговорили довольно холодно, но за три года времена изменились. Да и Торик пойдет к Олегу не просителем, а просто другом, как бывало раньше. Возможно, Стручок расскажет что-нибудь новое, может даже наведет на интересные мысли. Кто знает? У него это всегда неплохо получалось. Да, надо ему позвонить.

Глава 15. Разрыв

Октябрь 1996 года, Город, 31 год

В этот осенний вечер все началось не как обычно. Катя пришла вовремя, без малейшего опоздания, но в слезах. До этого при Торике она ни разу не плакала, разве что совсем чуть-чуть, под настроение, пока смотрела какую-нибудь грустную или сентиментальную сцену в фильме.

— Привет. Что случилось?

— Потом, ладно? — А в глазах лишь слезы и надежда на понимание.

— Конечно, проходи.

Потом — были ужин и чай. И разговор, где оказалось, что у Кати на работе неприятности. Покупательница оставила гневную жалобу на плохое обслуживание. Начальница обругала Катю, хотя это была даже не ее смена.

— О, это мне знакомо. — Торик невесело усмехнулся. — Виноват не тот, кто сделал, а тот, кто под рукой. У нас тоже так бывает.

— Она так кричала на меня! Мне, наверное, придется уволиться. А если она теперь меня изводить начнет?

— Да ладно тебе! Мне кажется, это она под горячую руку, а потом одумается. Может, даже извинится.

— Она? Извинится? Вот уж вряд ли, знаешь. Не такой человек.

— Ладно. Посмотрим, как все пойдет. Тебе теперь когда на работу?

— Послезавтра, полторы смены. Я пока побуду у тебя?

— Конечно. Пойдем кино смотреть?

— Нет. Давай еще посидим. Это не все.

Она шмыгнула носом и помолчала, собираясь с мыслями.

— Я со своими поругалась.

— А там-то чего не поделили?

— Меня и не поделили. Все словно сговорились! Папа хочет стабильности в жизни и определенности. Мама хочет внуков, причем уже вчера. Бабушка хочет расширять огород, а тетя — чтобы я занималась с племянницей по химии, а она непрошибаема, понимаешь? Ей вообще ничего не надо. Одна я всем все должна. Я просто устала уже от этих разговоров.

— То есть это все не в первый раз?

— Конечно, не в первый. У них прямо классическое осеннее обострение случается. Впрочем, весеннее тоже бывает.

— Ох, с моими было то же самое. В итоге пришлось разъехаться. Поэтому я оказался здесь.

— Ну, у нас этот вариант никак не получится, без шансов. Ладно, Торик. Мне вроде уже полегче. Прости, что на тебя все так разом обрушила. Обычно я хорошо справляюсь. Просто столько навалилось. Поцелуй меня?

— Иди сюда.

И тут в дверь позвонили. Они отпрыгнули друг от друга, как при ударе током.

— Кого там еще…

— Слушай, я это… Поговорить надо.

— Михалыч, денег нет. И вообще…

Сосед даже руками замахал. В глазах читался испуг.

— Не-не, я не по этой части. Толя, братушка, мне бы поговорить, посоветоваться надо. Или ты занят?

Торик ухватился за предлог.

— Да, занят, Михалыч. У меня гости. Давай потом как-нибудь?

— Дык потом-то поздно уж будет. Я…

— Михалыч, извини, нет, не могу сейчас. Я занят.

— Эх… Ну ты это… не забудь. Или сам зайди.

— Зайду-зайду. Давай уже.

Дверь захлопнулась.

— Ушел?

— Ага.

— Слушай, я знаешь что подумала? Отчасти они правы.

— Кто?

— Да мои.

— Ты про химию?

— При чем здесь…

И снова звонок в дверь. Катя нервно вскочила с дивана:

— Ох, чувствую, не мой сегодня день. Пойду я.

— Погоди. Сейчас я ему… Михалыч! Ну я же…

За дверью стояла незнакомая женщина.

— Здравствуйте, я — старшая по подъезду. Можно войти?

— Заходите. Кать, ну ты куда?

— Домой пойду. Этот день просто надо пережить. Ладно. Пока.

— Но мы увидимся?

— Да-да, все, давай. — Поникнув, она побрела к двери подъезда.

Ему захотелось ее удержать, вернуть, поговорить как следует. Но… нет, он ничего не сделал, только вздохнул.

* * *

Со Стручком они встретились в шашлычной, в городском парке. Друзья взяли по паре шашлыков из мяса неизвестного животного, ловко приготовленных улыбающимся мужчиной кавказского вида, заказали пива и расположились за столиком подальше от нескромных ушей.

Торик напрасно переживал: Олег встретил его очень радушно, долго хлопал по спине, комментировал перемены во внешности обоих, а потом весьма колоритно расписывал дальнейшую судьбу общих знакомых. Нет, он ничего не забыл. Но что особенно радовало: он по-прежнему оставался на одной волне с Ториком. Или, если угодно, на той же ветке.

Оказалось, Стручок больше уже не работает в той сомнительной конторе. Он пробился в банк, обслуживает там технику. Так что теперь работа у них похожая, только он не так замучен, как Торик, и не программирует. И нет, новые сотрудники им пока не нужны, но если что…

— Слушай, а давай еще кебаб возьмем? — Глаза Стручка плотоядно сверкнули.

— Знаешь, я — пас, а тебе давай возьмем.

— Любезный! — бросил Стручок удивленному кавказцу, явно не привыкшему к такому обращению.

Торик мимоходом подумал, что ему, видимо, никогда не удастся так свободно и естественно общаться с незнакомыми людьми. Когда довольный кавказец ушел, разговор переключился на другое.

— Как там твои изыскания? Те самые. Забросил, поди?

— Забросил на много лет, — признался Торик, — но вот недавно как раз руки дошли. Я теперь пытаюсь не только подавать нужные импульсы, но и считывать то, что приходит в ответ.

— Хочешь научиться читать собственные мысли? — усмехнулся Стручок. — По-моему, пока в мире никто к этому даже не приблизился.

— Да нет, свои мысли я и так знаю. И ты прав, задача неподъемная. Тут другое. Я хочу получать обратную связь. При погружениях мы заставляем мозг что-то делать, что-то особенное, нетипичное для него. А он в ответ как-то реагирует.