Очарованные процессом, Торик и Рената наконец сбрасывают наваждение, расцепляют узел свившихся змеями рук и выходят из горячего цеха вслед за технологом, которая уже давно призывно машет им, аккуратно, стараясь не мешать работе мастера. Да, время уходит, но как пропустить такое зрелище?
На обратном пути разговорились.
— А ты всегда волосы короткие носишь?
Рената небрежно стряхивает со лба пот куда-то под ноги, легко ворошит свой ежик и лишь тогда отвечает:
— Ой, нет, ты что! Волосы у меня были просто шикарные. А потом мою парикмахершу позвали на конкурс в Москву. И она предложила мне стать моделью.
— Получилось?
— А то! — В ее глазах на миг блеснул задорный огонек. — Мы с ней заняли первое место! Она мне сделала совершенно невероятную фигурную прическу, настоящее произведение искусства! Меня все фотографировали, а ее поздравляли.
— Здорово! Ну что, пойдем в цех?
— Как-то мне нехорошо, может, перегрелась? Давай немного на улице посидим, вот здесь, на скамейке, проветримся. Ну вот, прическу-то она мне сделала отличную, только разобрать ее нам потом не удалось. Она переживала, что все может развалиться, залила всю конструкцию лаком, вплела какие-то штучки, чтобы держалось. И потом… в общем, так и пришлось нам все это дело состричь. А новые волосы у меня так и не выросли, теперь хожу с короткими.
— Но тебе идет.
— Да, мне все так говорят. Хотя на самом деле у меня нет выбора. Волосы как будто обиделись: не растут.
— Бывает же. Зато ты знаменитость!
— Это что! На свадьбе меня официально признали самой экстравагантной невестой!
— Рената, а ты замужем?
— Конечно. И давно. Не знал? Представь — я вся такая вот, почти лысая хожу. Любая фата на мне смотрится как кошмар психбольного. И что делать?
— Отменить свадьбу?
— Еще чего! Мы с моей портнихой все-таки вышли из положения! Я была самой заджинсованной невестой, прикинь! Джинсы на попе, джинсовая курточка, вот эта, кстати. И еще — та-дам! — единственная в городе полностью джинсовая фата!
— Класс!
— Не то слово! Про меня был репортаж в газете. Ладно, вроде нагулялись, пошли работать?
* * *
Плетение сетки Фарадея завершалось. Торик с отцом обсудили детали ее конструкции и придумали верхнюю часть механически и электрически не отделять от нижней, а раскрывать сетку, как книгу. «Залезать в книгу» Торику нравилось гораздо больше, чем накрываться крышкой, хоть и прозрачной. Похороны бабушки Саши помнились слишком ярко.
Наконец экранирующую сеть доплели, изогнули нужным образом. Примерили к дивану. Мама подстелила матрасик. Торик попробовал прилечь и укрыться сверху экраном. Тут же обнаружились два недостатка. Сетка оставалась «вещью в себе» и не имела внешнего соединения с будущей схемой. И еще она не смыкалась: не было возможности закрыться внутри нее, всегда оставались просветы.
Оба препятствия сразу устранили. Припаяли к узлу одной из ячеек толстый провод, хорошо закрепив его механически. Он пойдет к схеме и станет заземлением, именно по нему будут уходить помехи.
А в качестве держателя отец придумал из той же проволоки навертеть шесть крючочков. Если залезть в «кокон», можно изнутри в нем «запереться», и тогда края смыкались, а экран полностью закрывал человека от внешних электрических полей и наводок, но не мешал ему ни дышать, ни смотреть.
Ну вот, клетка Фарадея готова. Торик для пробы забрался в новый кокон и застегнулся. Отец не смог удержать улыбки: «Детка в клетке!»
Да, для родителей дети любого возраста остаются в первую очередь их детьми.
Глава 25. Тени прошлого
Он шел лишь вперед,
А где и кто ждет,
Так ли уж важно
В двадцать лет с половиной?
Он был рожден, чтобы бежать…
«Чиж и Ко», «Рожден, чтобы бежать»
Отлично! Первые же испытания «детки в клетке» показали, что помехи почти пропали. Значит, не зря они так долго плели сетку. И главное — теперь можно двигаться дальше. На сей раз Семен тщательно проработал схему, чтобы подаваемые напряжения не мешали чутким датчикам расслышать тихий шепот мозговых волн.
Отдельный модуль схемы вылавливал из полученного сигнала узкий диапазон частот, где мог оказаться альфа-ритм. По задумке, этот модуль должен определять, уснул человек или нет. Когда человек засыпал, модуль фиксировал альфа-ритм и подсвечивал индикатор. С этого момента реле времени, электронный сторожевой пес, начинало отсчет длительности сна.
Для решающего эксперимента друзья выбрали знакомую частоту, ведущую в коридор барака, где жарили картошку. Выставили время возврата на пять минут, чтобы сразу оценить, как все работает, уложили Торика, укутав его сеткой, и включили прибор.
Через три с половиной минуты зажегся светодиод: Торик уснул, а Семен засек время по наручным часам. Ровно через пять минут зажегся индикатор режима пробуждения — теперь прибор больше не подавал усыпляющие импульсы на электроды. Еще минуты через полторы индикатор альфа-ритма замигал и погас, а Торик, тщательно укрытый прозрачной сеткой, пошевелился и медленно потянулся руками к шлему.
Семен нетерпеливо спросил:
— Ну как, получилось?
— Все отлично! — Торик даже головой помотал, чтобы скорее сбросить с себя сонное состояние. — Спасибо тебе! Теперь можно погружаться и одному.
— Можно. Кстати, я там все, что мы считываем с мозга, подчистил от импульсов коммутации и вывел на параллельный порт. Посмотрел — сигнал вроде идет. Только не знаю, чем ты его читать будешь.
— Я пока тоже не знаю. Но верю, что когда-нибудь мы придумаем и чем читать, и чем анализировать эти сигналы. Надо еще нам потом…
— Знаешь, а я вот не уверен, — вдруг перебил его Семен и вздохнул. — Оксана с каждым днем все больше заводится. А тут такое дело…
— Поругались?
— Не в этом суть. Похоже, я скоро папашей заделаюсь, прикинь!
— Да ладно! Поздравляю!
— А вот не знаю, то ли поздравлять тут надо, то ли посочувствовать. Честно сказать, не ожидал я, что так скоро, и побаиваюсь, как оно все будет.
— Да все получится, Семен! — благодушно отмахнулся Торик.
— Откуда ты знаешь? — Тон друга стал жестче. — Ты ведь даже не пробовал. А я вот с Викой каждый день сидел, пока вся ватага охотилась за приключениями. Не особо радостное дело это — детей растить, но куда деваться? Оксана теперь напирает, чтоб я меньше по друзьям ходил. Так что не знаю даже, сможем мы еще с этим делом повозиться или нет.
— Ладно, мы с тобой и так очень здорово продвинулись.
* * *
Ноябрь 1985 года, Город, 20 лет
Словно услышав мысли Торика, ноябрьским вечером отец собрался с духом и решил испытать действие прибора на себе. Торик все подготовил, расстелил сетку Фарадея. Пока лоб щедро протирали электролитом, отец усмехнулся и сказал:
— Еще бы жары побольше, и ощущения как в Ираке: пот заливает глаза, а ты ничего с этим не можешь поделать — но надо, надо…
Надел шлем, улегся, продолжая ворчать, что вряд ли уснет при его-то бессоннице. Торик для пробы выставил частоту в середине диапазона и начал потихоньку добавлять амплитуду и раскачку. Как ни странно, всего через три минуты помигал и загорелся красный индикатор. Отец спал. «Интересно, что он сейчас видит?» — гадал Торик.
Через двадцать минут электросна Торик плавно понизил амплитуду до нуля и выключил прибор. В комнату осторожно вошла мама, узнать, как тут у них дела.
— Уснул и теперь так и спит, — тихо отчитался Торик. — Будить его?
— Не знаю. С одной стороны, пусть бы поспал, спит он сейчас плохо. С другой — вдруг ночью спать не будет, а завтра на работу. Нет, давай будить. Миша! Пульс нормальный, дыхание… обычное для спящего. Миша! Подъем!
— Мм? — завозился отец. — Уже утро?
— Уже вечер! — Мама для вида ворчала, но в душе радовалась, что все обошлось.