Романтик, одно слово!
* * *
К Торику озарение пришло внезапно.
Как-то вечером, когда Васильевы собрались за ужином, мама заговорила о работе. К ней в поликлинику заходила знакомая, некая Таисия, рассказывала о своих проблемах. Доктор назначил ей курс электрофореза. А медсестра схалтурила: электроды наложила правильно, а электролит навела слабый, негодный. И в результате никакого лечебного эффекта не получилось. Таисия пожаловалась врачу. Вот тут уж сделали все как следует, и тогда все сразу наладилось. «Как можно медсестре так халатно относиться к своей работе?!» — возмущалась мама.
Торик вдруг перестал есть, внимательно посмотрел на нее и намеренно небрежно спросил:
— А как они готовят электролит? — И замер в ожидании ответа.
— Очень просто: берут физраствор, добавляют туда лекарство и подключают к пациенту. Главное, чтобы электроды…
— Погоди, а физраствор — это какая-то органика?
— Да что ты! — Мама даже рукой махнула. — Со-оль! Обычная поваренная соль, только медицински чистая. Однопроцентный раствор в воде. В него добавляют лекарство и… Ты куда?
— Мам, я потом доем. Кажется, я понял, в чем дело!
Дальше все случилось очень быстро. Про такие моменты бабушка говаривала: «Как черти под руку толкали!» Торик мигом проводит расчет. Хватает тарелку, мерный стакан, соль и готовит пол-литра физраствора, приговаривая: «Это вам не электрофорез, не обязательно химически чистая». Смачивает носовой платок в физрастворе. Готово.
Достает листок с параметрами, записанными в тот жаркий потный день. Запускает прибор, надевает шлем. Поверх электродов пристраивает мокрый платок, чтобы касался кожи. Выставляет частоту, девиацию, разбег потенциалов. Откидывается на стуле и понемногу добавляет ток. Одному работать неудобно, но как же не терпится опробовать новую идею!
Ничего! Ладно, не так быстро. Спокойно. Расслабиться, откинуться. Добавить тока. Ага. Пошло приятное тепло. Минуты через две слегка потянуло в сон. Понемногу поддаем напряжение. Ничего. Еще. Опять ничего. Еще чуть-чуть и…
* * *
…Мир наполняется запахом жаренной на старом сале картошки. Комната уплывает из поля зрения, переворачивается и уходит в темноту. Потом чуть светлеет. Движение. Стены движутся? Нет, это я иду по темному и длинному, как вагон, коридору — здесь душно и всего пара слабых лампочек. Я слегка задеваю ладонью нескончаемую стену, выкрашенную темно-зеленой масляной краской, и кожей ощущаю ее гладкость и липкость. Конечно, я узнаю это место: барак, здесь прошло мое детство. Вот слева и справа — двери соседей. Слева от меня отступают назад газовые плиты — одна, две… Я хочу оглянуться, позади должна быть дверь на улицу, но не могу: что-то тащит меня вперед, заставляя шагать, двигает моими ногами. Здесь я — лишь марионетка, и это немного пугает.
Запах становится очень сильным. У третьей плиты стоит маленький Шурик Карасиков и жарит картошку на всю семью.
— Привет, — говорю я тонким детским голосом.
— Угу, — невнятно отвечает Шурик, сосредоточенно перемешивая кусочки в сковороде.
Четвертая плита, а справа от нее — моя дверь. Сейчас я ее открою и окажусь дома. Я лезу в карман брюк и…
Мир мягко, но неизбежно переворачивается и куда-то несется. Катится быстрее. Еще быстрее…
Удар!
Глава 19. Раздвоение курса
Торик теряет равновесие и падает на пол. Бабах! Так вот как ощущают герои детективов «удар тупым предметом по голове»! Вспышка внезапной боли. Надо бы оглядеться.
Кошмар! Шлем по-прежнему на месте, а вот часть проводов при падении оторвалась, ядовито-желтый ящик прибора упал на пол, но вроде не пострадал.
Торик неуклюже поднимается, потирая ушиб. С правой стороны головы уже набухает, наливается шишка. Он машинально тронул ее, зашипел от боли и попытался осмыслить ситуацию. Да, не уберег прибор. Придется просить Семена заново перебирать кабель. Но главный результат есть!
Во-первых, у них все получилось. Да! Ему не почудилось! Дело оказалось не только в подаче потенциалов. Для срабатывания прибора еще нужен потный лоб. И пусть просто взять и вспотеть в нужный момент не получится, зато между лбом и электродами всегда можно нанести электролит, электрически он мало отличается от пота. Какое счастье, что это не яйца единорогов с далеких островов, а обычная соль! Приготовить раствор очень легко. Хм… А ведь они с отцом в прошлый раз почти угадали! Но тогда сочли пот фактором несущественным. И отбросили.
Во-вторых… А вот «во-вторых» — это и есть самое главное. Мы не только узнали, как открыть дверь в неведомое. Теперь мы догадываемся, куда она ведет! Эта странная комбинация импульсов электросна и подачи потенциалов на кожу, смоченную электролитом, ведет в его прошлое — почти забытое, но чертовски реальное.
Непонятно, почему у него в голове просыпается именно этот кусочек жизни. Неизвестно, можно ли увидеть какие-то другие моменты. Не угадать, что случится, если удастся остаться в этом состоянии дольше. Но уже сейчас поражает реалистичность ощущений! Ты словно заново проживаешь несколько минут из своей жизни.
И вот это уже настоящий результат!
* * *
Февраль 1984 года, Город, 18 лет
Шишка понемногу спадала. А мысли о приборе — наоборот: распирали и будоражили. Торик собрался с духом и снова навестил Семена. И кто первым вышел его встречать? Конечно, Вика с робким предложением: «Поиграем?» Но брат строго цыкнул на нее, и белокурое создание, недовольно сопя, вернулось к себе ни с чем.
— Рассказывай! — деловито бросил Семен.
Торика переполняло ощущение открытия, которым наконец-то можно поделиться. И он рассказал все, что успел понять и прочувствовать.
Порванный по глупости шлейф Семена не порадовал. Делать что-то второй раз он не любил, да и кому такое понравится? Но схема и шлем уцелели. Зато друга очень заинтересовало само явление: он помнил со времен детства и барак, и тот коридор.
— Хорошо, посмотрю. Тем более, что «пациент скорее жив, чем мертв».
— И еще, помнишь, когда ты занимался фотографией, там было реле времени?
— Отличная штука! Отмеряет точный интервал времени, а потом выключает увеличитель.
— Вот-вот. Отмеряет время, а потом выключает. А можно у нас тоже сделать так?
— Тупо вырубать питание?
— В идеале, хорошо бы снять подачу потенциалов, а затем снижать ток, но плавно.
— Хм-м… — Семен задумался, покрутил в воздухе пальцами, вздохнул и пояснил: — Идею понял, но пока не знаю, как лучше сделать. Ладно, оставляй, подумаю.
За дверью знакомо грохотнуло. Шахматные фигуры не умели тихо лежать в коробке. Особенно если ее несли маленькие ладошки. Семен покачал головой и улыбнулся, разводя руками:
— Упрямая! Придется тебе сыграть, раз уж научил ребенка плохому.
— Да я не против. Вика, заходи!
— Сыграем? — Смущенная улыбка не могла скрыть огонька надежды в глазах.
— Да, расставляй фигуры.
— Она нас замучила этими шахматами! А из всей семьи играют только отец и бабушка.
— И я! — гордо добавила Вика.
* * *
В СВЦ всегда интересно. Роберт с Ториком ходили в студенческий вычислительный центр почти каждый день после занятий. Мерный гул многочисленной техники успокаивал и будоражил одновременно. Казалось, это не вуз, а нечто из будущего: то ли космический корабль, то ли подводная станция. Вот в монотонное гудение техники вплывает мощное крещендо «Консула» — ожившей электрической пишмашины. А вот пронзительно солирует перфосчитка: резкое и протяжное «вз-з-з-з…», когда устройство читает перфоленту, ни с чем не спутаешь. Из другого угла вторит ломающийся басок перфоратора — нет, здесь это не строительный инструмент, эта машинка пробивает дырочки на чистой перфоленте, сохраняя на ней программу.
После того, как друзья освоили работу с перфолентами, их увлечение перешло в более серьезную фазу. Теперь появилась возможность продолжать начатую раньше программу — на другой день, да когда угодно, хоть через неделю.