Как-то вечером, когда Вадик уснул, она достала колоду карт. Торик замахал руками:

— Я не играю в карты. Меня пытались научить, но…

— Это не те карты, посмотри. Это Таро.

Он пригляделся: карты такие, да не такие. Тоже бумажные, того же размера, но изображения совсем другие. Странные мистические фигуры, словно иллюстрации к старинной книге, даже цифры стилизованы под старину.

— У тебя есть Вопрос? — спросила Ольга, тасуя колоду.

— Какой вопрос?

— Что-то важное для тебя, что ты хочешь узнать. Есть?

— Хочешь погадать? Давай узнаем, почему моя программа не работает.

— Это не совсем гадание. Ты хочешь узнать причину неудачи твоего предприятия?

— Можно и так сформулировать. Там тройной цикл…

— Не рассказывай. Сейчас это неважно. Настройся на Вопрос. Представь себе: ты сидишь за компом и отлаживаешь программу. В чем — причина — неудачи. Думай только об этом. Готов?

— Готов, я…

— Не разговаривай. Думай об этом и снимай карту. Не смотри! Давай ее сюда. Еще думай и снимай.

— Ой!

— Что?

— Теплая! Вот эта карта — теплая.

— Дай. Теплая? Ты уверен? Кладем рядом. Снимай еще одну, не отвлекайся.

— Эта.

— Почему?

— Не знаю, сама потянулась.

— Очень хорошо. Дальше.

Вытянули шесть карт, потом Ольга долго тасовала колоду, а Торик мысленно задавал мирозданию свой Вопрос, после чего выбрали еще четыре карты.

Ольга достала маленькую книжечку и, сверяясь с ней, медленно читала фрагменты текста. Превращение рациональной программистки в средневековую гадалку ошеломляло. Голос ее изменился, стал вкрадчивым и слегка шелестящим, будто она говорила, а кто-то невидимый, сидя рядом, шептал те же слова вместе с ней.

— Итак, прошлое. Тут у нас деловой человек, блондин, злая женщина, рядом — изменник? Нет, перевернутая же — напускное спокойствие. Теперь настоящее.

— Что там?

— Опять блондин, но рядом беспокойство. А вот и проблема: доброе известие, но ему мешают, погоди, кто мешает-то? Ты помнишь, какая карта была горячей?

— Вроде эта?

— Проведи над ней рукой, она и сейчас теплая?

— Да! Как ты это делаешь?

— Это не я делаю, — вздохнула Ольга. — Это ты так чувствуешь. Вот эта карта — причина неудачи и это… Перемена положения? Странно. Она очень редко выпадает, тем более перевернутой.

— И что все это…

— Погоди. Вот влияние на будущее. Поселянка, это обычно Петровна. Колесо счастья и неудача. Тут понятно: если ничего не исправить, все обернется к худшему, и Петровна будет очень недовольна. Такое я и без карт скажу.

— Так в чем причина-то?

— Блондинов в нашем окружении всего два. Скорее всего, это Герман.

— Герман и три карты? — не удержался от ехидства Торик, но Ольга была поглощена гаданием.

— Герман и беспокойство под видом спокойствия… Это на него похоже. Герман что-то перепутал и не заметил, а теперь это тебе мешает. И это связано с горячей картой, а она означает перемену положения… Слушай! Я поняла. Он инвертирует сигнал. А ты принимаешь его как прямой и пытаешься с ним работать. Понятно, что у тебя цикл чтения захлебывается. Все сходится!

— Оль, ты серьезно?! Мы отлаживаем мою программу, которую ты в глаза не видела, с помощью гадания на картах Таро? Ты сама веришь этому?

— Я? Нет, я ничему не верю. Но подсознание — заметь, именно твое — само выбрало правильный ответ. Горячая карта была одна?

— Горячая — одна, а еще вот эта — теплая.

— А ты почему об этом не сказал? Ну-ка, что это у нас? Да, опять указание на блондина. Как ни верти, получается, Герман при монтаже что-то перепутал. Причина в этом! Но я знаешь что скажу?

— Ну-ка?

— У тебя явные способности к гаданию. Больше того: я — просто исполнитель. Я освоила технологию, но ни разу, слышишь, ни разу не чувствовала тепла от карт, только читала об этом. А у тебя к этому явное чутье. Так что… При всем твоем скептицизме, подумай, не попробовать ли тебе это дело.

— Да, но программа…

— Уточни завтра у Германа насчет полярности сигнала. А вдруг?..

* * *

Апрель 1990, Город, 24 года

Проверить удалось далеко не сразу. Сдавали другой проект, все суетились, носились, задавали друг другу вопросы без ответов. Их разработкой заинтересовались индусы, а это уже и международный престиж, и совсем другое финансирование! Теперь нужно было срочно собирать второй комплект установки, снова все проверять, отлаживать, только еще быстрее.

Петровна дала строгое указание не отвлекать Германа никакими задачами, кроме совершенно неотложных. Да это и физически было вряд ли возможно: обычно меланхоличный, Герман преобразился. Он носился от установки к установке, выл свои заклинания, лез в стойку что-то подпаять, смотрел сразу на два осциллографа и тихо шипел, когда дела шли не так, как ожидалось.

Но всему приходит конец. Установку собрали, отладили, задокументировали и отправили вместе с Ишутиным в Индию. Все выдохнули. Петровна задорно приподняла бровь и провозгласила:

— Ну что? Большой успех советской науки!

— Будем надеяться, — осторожно ответил ей Гэндальф. — Посмотрим, какие будут отзывы.

Горячка подготовки спала, все вернулись к своим проектам. И тут Торик вспомнил о своем вопросе и отловил Германа.

— Гера, а помнишь, мы настраивали вот этот модуль?

— Мм… смутно. Я там добавил одно интересное схемное решение на выходе порта.

Торик замер. Неужели? Не может быть.

— А сигнал там стандартный? — уточнил он.

— Нет, пришлось повторитель ставить, родной выход не тянул нагрузку. А что, есть сомнения?

— Я не могу программно найти сигнал. А если по этому порту инвертирую, то вроде работает. Но не всегда.

— Так не бывает. Это ваши программы могут работать «не всегда», а железяка, она или работает, или нет! Ладно, оставляй блок, я его погоняю, может, что и найдем.

Ближе к вечеру Торик с Ольгой сидели за столом и обсуждали новую программу. И тут подошел Герман, смущенно теребя воротник. Ольга оборвала разговор на полуслове и, рассеянно глядя в стол, вся обратилась в слух.

— Я это… — начал было Герман и замолчал.

— Забыл впаять инвертор? — помог ему Торик.

— Забыл, что уже впаял инвертор. Видимо, очень усталый был.

— И что?

— И… впаял еще один. Машинально, видимо.

— И теперь сигнал на выходе инвертированный, как я и предполагал?

— Ага. Но это еще не все. У него есть управляющая шина. Ее обычно заземляют, чтобы все железно работало. Но я же говорю, усталый был… Я ее посадил не на землю, а куда-то на соседнюю ногу — на один из выходов.

— И в итоге?

— В итоге он как раз инвертировал, но «не всегда». Только при особом сочетании сигналов. Извини. Я все поправил. Теперь работает как надо.

Торик с Ольгой оторопело переглянулись. Ее глаза стали совершенно круглыми. Когда Герман ушел, она прошептала:

— Нет, я много чего на свете видела… Бывало, расклад Таро попадал в точку, но чтобы до такой степени!

— Ладно, только Петровне не говори — не поверит.

— Чему там Петровна не поверит? — раздался знакомый голос прямо над ухом.

— Мы нашли одну позорную плавающую ошибку, — как всегда размеренно, сказала Ольга. — Уже исправили.

— Ну, исправили — и молодцы. — Видимо, Петровна решила не лезть в дебри. — Кстати, есть хорошие новости. Завтра Дмитрий Сергеевич официально объявит на собрании. Пока скажу так: вот этим проектом, которым вы занимаетесь, заинтересовались французы. Они сделали аналогичную установку, но там о такой стабильности результатов, как у нас, только мечтают. Программы и железо — хорошо, но без математической модели Сверчкова мы бы недалеко ушли.

— Зато без программной поддержки никто бы не узнал о его модели, — парировала Ольга.

— Это верно, наша сила — в гармоничном соединении наших сильных сторон.

Иногда в такие моменты Торик отстраненно удивлялся: откуда в Петровне берется такая отточенность мыслей и формулировок? Это точно не от возраста. Может, у некоторых людей просто голова иначе устроена?